Мемориальные позывные Ливенских (Орловская область) радиолюбителей RP70NP и RP70IL

02.04.2015 19:37:04

Источник: Юрий Мануковский R5GM

Для участия в Мемориале "Победа - 70" Ливенские радиолюбители получили два мемориальных позывных RP70NP и RP7OIL!

И если позывной RP70NP в честь земляка, выдающегося российского и советского авиаконструктора Николая Николаевича Поликарпова уже давно известен, то по мемориальному позывному RP70IL следует сказать особо. Этот позывной будет звучать в эфире в честь Героя Советского Союза, танкового аса, гвардии лейтенанта Ивана Тимофеевича Любушкина.

Отважный танкист погиб в бою 30 июня 1942 года под городом Ливны. Похоронен в братской могиле № 46 в деревне Росстани (Ливенский район Орловской области). Здесь установлена скульптура воина с обнажённой головой, а также мемориальная плита с именами погибших. Приказом 1-й гвардейской танковой бригады № 073 от 7 мая 1943 года зачислен посмертно в списки личного состава бригады. Именем Героя названа одна из улиц в городе Ливны. Вот некоторые факты биографии Ивана Тимофеевича Любушкина:

RP70IL - ИВАН ЛЮБУШКИН!

Иван Тимофеевич Любушкин родился 20 июля 1918 года в Тамбовской области в бедной крестьянской семье. В 1930 году его родители вступили в колхоз. До армии Иван работал трактористом. Мечтал украшать землю, сажать цветы. Шел 1941 год. Часть, где служил И. Любушкин, прибыла на переформирование. Любушкина долго не направляли на фронт. Он заявил командиру, что не может больше ждать: «У меня три брата на фронте, а я сижу в тылу».

Начало октября 1941 года. Тучи нависли над землёй, без конца шёл холодный дождь, переходящий в снег, дул пронизывающий ветер. В эти дни 4-я танковая бригада полковника М.Е. Катукова срочно была переброшена в район Орла. Именно на этом направлении танковая группа фашистского генерала Гудериана пыталась прорваться к столице нашей Родины. Уже захвачен Орёл. Воины 4-й танковой бригады, вошедшей в состав 1-го гвардейского стрелкового корпуса генерала Д. Д. Лелюшенко, смело вступили в бой. Задача бригады - не пропустить прорыва противника к Москве. Среди тех, кто отважно дрался с фашистами, был и молодой танкист Иван Любушкин.

Первые же разведывательные бои, проведённые 4 октября танкистами бригады, показали, что силы сторон не равны: у немцев танков и артиллерии во много раз больше. Поэтому было решено не ввязываться в открытые бои, а действовать из засад, менять позиции, маневрировать, не показывать всех своих сил, вводить врага в заблуждение, ни одного выстрела мимо цели. В ночь на 5 октября бригада заняла оборону по берегу реки Оптуха в пяти километрах северо-восточнее Орла, оседлав шоссе Орёл-Москва недалеко от села Первый Воин. Утром 6 октября более ста пятидесяти вражеских танков и около двух полков пехоты двинулись на боевые порядки бригады. Одна часть немецких пехотинцев двигалась за танками, другая - на автомашинах по шоссе. Поддержка артиллерии и миномётов, удары авиации с воздуха должны были обеспечить прорыв обороны советских войск.

Так рассчитывало немецкое командование. Гитлеровцам удалось подавить огонь наших противотанковых орудий и прорваться к позициям мотострелкового батальона. Фашистские танки стали "утюжить" окопы наших мотострелков. Советские воины стояли насмерть: то в одном, то в другом месте вспыхивали немецкие танки, подожжённые советскими бойцами. Враг не должен пройти к Москве - так думал каждый. В ходе боя гитлеровцам удалось окружить роту миномётчиков. Предвкушая лёгкую победу, немецкие танкисты вылезали из башен танков и кричали: "Рус, сдавайс!" В этот момент танки старшего сержанта Николая Капотова и лейтенанта Назарова были посланы на выручку мотострелкам. Экипажи Капотова и Назарова, смело вступив в бой, уничтожили пять вражеских танков и около семидесяти гитлеровцев. Но в разгар схватки танк Назарова был подбит. 3аместитель политрука стрелок-радист Николай Дуванов сумел вывести машину на исходные позиции.

Возвращавшиеся из боя танки встречал комиссар полка Я. Я. Комлов. Почувствовал неладное, спросил:

- Что случилось?

- Экипаж ранен, танк повреждён, - доложил Дуванов.

Танкисты бросились к машине, помогли выйти раненым лейтенанту Назарову и механику-водителю. Как раз в это время сюда прибыла автокухня, где в наряде находился старший сержант Иван Любушкин - отличный башенный стрелок. Наряд привёз танкистам обед. Случилось так, что при формировании бригады танкистов оказалось больше, чем требовалось. Командование почти не знало Любушкина, и он был зачислен в резервный экипаж. Любушкин тяжело переживал случившееся: умом понимал - нет машин, потому и остался в резерве, а всё равно походная кухня, где он дежурил уже не один день - не дело настоящего танкиста. "Товарищи бьются с фашистами, а я на кухне картошку чищу. Какими глазами я буду смотреть на тех, кто вернётся из боя?"

От этих мыслей ему становилось не по себе. Любушкин с завистью смотрел на товарищей, уходящих в бой, и думал, что ему, наверное, немного не доверяют и это очень обидно, и скоро должно всё измениться к лучшему, и он снова займёт место в боевой машине. И вот теперь, кажется, наступил тот самый момент, когда может всё измениться.

- Товарищ комиссар, разрешите нам с Федотовым посмотреть танк и заменить раненых, - обратился Любушкин к Комлову. Комиссар разрешил. Федотов, также находившийся в резерве и дежуривший вместе с Любушкиным на кухне, внимательно осмотрели "тридцатьчетверку" и вскоре доложили: "Повреждение несерьёзное, можно быстро исправить. Ходовая часть и оружие в исправности".

- Действуйте! - приказал Комлев. - Скоро в бой!

Быстро заправив машину горючим и боеприпасами, Любушкин поспешил к Первому Воину, куда несколько раньше ушли другие экипажи. За рычагами сидел механик-водитель Федотов, башенным стрелком остался младший сержант Почуев, радистом - Дуванов. Танки поспели к месту боя вовремя. Гитлеровцам удалось прорвать передний край нашей обороны и начать продвижение к Первому Воину.

На высоте "217,8" завязался жестокий танковый бой. Наиболее опасным было положение на левом фланге, где в атаку шли восемьдесят танков и около полка немецких пехотинцев. Враг намеревался прорвать наш фланг и выйти в тыл бригады. Именно сюда и был направлен экипаж Любушкина и другие наши машины. Немцы заметили советские танки и открыли по ним огонь. Снаряды рвались рядом с машиной Любушкина, но опытный механик-водитель сумел вывести танк из-под обстрела.

- Посмотрим, чья сталь крепче! - сказал Любушкин. - Даёшь бронебойные!

Любушкин заметил стог сена и приказал Федотову двигаться к нему. Отсюда хорошо были видны немецкие танки, а наш танк был закрыт стогом сена. На ходу Любушкин сделал выстрел. Первый же снаряд попал в башню немецкого танка.

Второй зажёг его. В этот момент к танку Любушкина подбежал командир взвода лейтенант Александр Кукаркин, его машина была подбита. Попавшего в беду товарища посадили в танк. Теперь в экипаже стало пять человек. Бой продолжался. С места Любушкин бил ещё увереннее. Башенный стрелок Почуев и Кукаркин быстро перезарядили орудие. Дуванов строчил из пулемёта по немецкой пехоте.

- Ну, Ваня, не подведи. Бей гадов без промаха! - услышал в шлемофоне Любушкин голос командира роты Александра Бурды. Раздался выстрел, и все увидели, как задымила стальная громадина с бело-чёрными крестами на бортах.

- Так, Ваня, горит бандюга! - крикнул Кукаркин. - Давай Ваня, давай ещё!

Ещё один снаряд передал Дуванов Любушкину. Выстрел - и третий фашистский танк осел, а потом загорелся. Очередным снарядом Любушкин поджёг ещё одну машину.

- Молодец, Ваня! Всё вижу! - кричал по радио Бурда.

Немцы выскочили из подбитого танка и бегали возле него, выискивая повреждение.

- Дуванов, подавай осколочный! - командует Любушкин. Грохнул выстрел и немцев у танка как не бывало. Очередным снарядом был пробит борт ещё одного фашистского танка. Немцы заметили меткого стрелка и обрушили на него ураганный огонь.

- Зайди по другую сторону стога! - крикнул Любушкин Федотову. Механик-водитель дал задний ход и завёл танк за стог. Немцы по-видимому решили, что танк ушёл, и ослабили обстрел. Любушкин воспользовался этим, прицелился, выстрелил и поджёг пятый вражеский танк.

Гитлеровцы остервенело стали снова бить по стогу. Тяжелый немецкий танк зашёл во фланг и выстрелом разбил борт машины Любушкина. Вспышкой разрыва ослепило и оглушило танкистов. В машине начался пожар, едкий дым не давал дышать. Механик-водитель Федотов, стрелок-радист Дуванов застонали, у Кукаркина на голове обгорели волосы. Любушкин подумал, что снаряд попал в люк механика и Федотов убит. К счастью, Федотов был жив и вскоре пришёл в себя.

- Сдай танк немного назад, - приказал ему Любушкин. В танке погасло внутреннее освещение. Федотов нащупал кнопку стартёра, нажал... Мотор завёлся, но скорости, кроме задней, не включались. Федотов включил заднюю скорость и танк стал отползать назад. Любушкин следил за движением машины и подавал команды Федотову.

Вдруг Любушкин увидел тяжелый танк "KB", который вёл огонь по врагу, и решил поставить свою машину сзади "KB", укрывшись его мощной бронёй. Так и сделали. Тут застонал Дуванов.

- Мне оторвало ногу…, - тихо произнёс он. Кукаркин и Федотов бросились к Дуванову, наложили жгут, забинтовали ногу.

- Почему же молчал до сих пор? - спросил его Кукаркин.

- Я не хотел, чтобы из-за меня вывели танк из боя, - тихо ответил радист. Надо было выходить из боя и произвести ремонт. Но в этот момент появилась новая группа фашистских танков. Основной прицел у машины Любушкина был разбит, но оставался вспомогательный. Любушкин скомандовал:

- Даёшь снаряд!

Видя, что наш танк ещё ведёт огонь, фашисты усилили обстрел "тридцатьчетверки". Тяжёлый снаряд угодил в башню танка, но не пробил её. Однако внутри от удара снаряда отскочил кусок брони и сильно ударил Любушкина по правой ноге. Страшная боль пронзила всё тело.

Любушкин решил, что ноги уже нет, теперь всё, отстрелялся навсегда, как Дуванов. Но, потрогав ногу, почувствовал, что крови нет, нога цела. Обеими руками отставил одеревеневшую ногу с педали ножного спускового приспособления пушки и стал стрелять левой ногой. Это оказалось очень тяжело. Тогда стал нагибаться и нажимать на спуск правой рукой. Они продолжали вести бой и вышли из него только тогда, когда закончились снаряды. Бережно вынесли из танка потерявшего сознание Дуванова и отправили в санитарную часть. Фашисты не выдержали напряжения боя и отступили, оставив на поле сражения тридцать разбитых и сожжённых танков и несколько противотанковых орудий. Ночью бригада организованно отошла на новый оборонительный рубеж Ильково-Шеино: враг был сильнее. Однако у Первого Воина фашисты встретили сильное и неожиданное сопротивление.

Понеся большие потери, танковая группа Гудериана вынуждена была ослабить свой наступательный порыв. Хвалёный знаток танкового боя - Гудериан - был сбит с толку: он не понимал, что происходит. Ему казалось, что он натолкнулся в этом месте на сопротивление очень мощной советской танковой группировки. На самом же деле в распоряжении Гудериана было танков в двадцать раз больше, чем у советского командования. Впоследствии в своих мемуарах Гудериан писал: "Южнее Мценска 4-я танковая дивизия была атакована русскими танками, и ей пришлось пережить тяжелый момент. Дивизия понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось отложить".

"Вечером 12 октября, - пишет маршал бронетанковых войск М.Е. Катуков (бывший в боях за Москву командиром 4-й танковой бригады), - с группой командиров и политработников я сидел в избе, которую занял наш штаб, и слушал радио. Передавали последнюю сводку Совинформбюро. Упорные бои шли на подступах к столице. И вдруг хорошо знакомый торжественный голос диктора Всесоюзного радио Юрия Левитана: "Указ Президиума Верховного Совета СССР "О награждении орденами и медалями СССР начальствующего и рядового состава танковых войск Красной Армии"". Мы прильнули к приёмникам. Тридцать две фамилии воинов нашей бригады перечислил Левитан. Специальным Указом старшему сержанту Ивану Тимофеевичу Любушкину присваивалось звание Героя Советского Союза. Кинулись поздравлять награждённых. Разыскали Любушкина. Ему жали руку, а он краснел и растерянно повторял одно и то же:

- А почему мне одному... Все воевали."

Отличный командир танка, Любушкин был еще и прекрасным стрелком из танковой пушки. Его всегда приглашали, чтобы продемонстрировать точность стрельбы. 6 октября в бою под селом Первый Воин он лично уничтожил девять танков и до роты пехоты противника.

Застенчивый от природы, Любушкин очень любил плясать, и, надо сказать, делал он это умело и красиво. Тут, как и в стрельбе, ему не было равных". 1-я гвардейская танковая бригада стала первым гвардейским танковым соединением Красной Армии, а Иван Любушкин - её первым Героем Советского Союза. В ноябре 1941 года гвардейцы-танкисты стояли насмерть на одном рубеже с воинами 8-й гвардейской стрелковой дивизии генерала И.В. Панфилова и кавалерийской группы генерала Л.М. Доватора на Волоколамском направлении. Это был последний рубеж отхода наших войск. Седьмого декабря 1941 года танкисты-катуковцы вместе с конниками-доваторцами участвовали в начавшемся контрнаступлении советских войск под Москвой.

Врага погнали на запад. В составе бригады был и Иван Любушкин. Он воевал в экипаже Кульдина башенным стрелком. Однажды их танк ворвался на окраину села Крюково, где скопилось много артиллерийских орудий и солдат противника. Немцы открыли по советской машине огонь. Поворачивать назад было поздно, и командир, направив машину прямо на фашистские орудия, стал давить их гусеницами, а Любушкин пулемётным огнём уничтожал артиллерийскую прислугу. Cмелость и отвага никогда не покидали Любушкина и его товарищей. Вскоре Ивану Любушкину было присвоено звание лейтенанта, он стал командиром танка. Любушкин участвовал в боях на Калининском и Брянском фронтах. 30 июня 1942 года в ожесточённом бою под городом Ливны бесстрашный танкист пал смертью героя.

Участник того боя, командир батальона Герой Советского Союза А.А. Рафтопулло, в своей книге писал: "Особенно жестокий и трудный бой провели гвардейцы 30 июня в районе Опытного поля - был внезапный встречный бой. Его принял батальон Александра Бурды. Развёртываться их походной колонне в боевой порядок пришлось под огнём. Сверху гвардейцев-танкистов атаковала авиация, в лоб шли фашистские танки, сбоку, из-за железной дороги, вдоль которой продвигался батальон, били немецкие пушки. В этом столкновении и погиб один из лучших танкистов, Герой Советского Союза Иван Любушкин. Только он расправился с пушкой гитлеровцев, как прямым попаданием бомбы была разбита башня его "тридцатьчетвёрки".

Любушкин и его башенный стрелок Литвиненко убиты наповал, стрелок-радист Егоров тяжело ранен и только механик-водитель Сафонов остался невредим. Он успел выскочить из охваченной пламенем машины. Танк Любушкина горел на глазах у его товарищей до захода солнца, и то что пережили они, глядя на него, невозможно описать, но они продолжали выполнять боевую задачу". Было тогда Ивану Любушкину только двадцать четыре года. А вот что рассказала о герое его сестра Антонина Тимофеевна: "Ваня родился в деревне Садовой Мучкапского района. Теперь её уже нет. Тут он рос, учился. В детстве Ваня был скромным, стеснительным, но в тоже время и очень подвижным ребенком. Любил играть в войну и при этом хотел обязательно быть командиром. Учился до четвёртого класса в родном селе, а потом в селе Сергиевка, где и окончил семилетку. Жизнь нас не баловала. Мать рано умерла, и отец женился вторично.

Семья была большая, семь человек детей. Часто даже не в чем было идти в школу. Но всё же Ваня старался не пропускать занятий и учился хорошо. После школы уехал в Тамбов, где работал на кирпичном заводе. Трудился - добросовестно. Затем с товарищем уехал в Тбилиси, там работал в пожарной части. Из Тбилиси его взяли в армию, служил в танковой части, окончил школу младших командиров, а потом началась война. Больше я его не видела. Через двадцать лет после войны мне удалось побывать на встрече ветеранов 1-й гвардейской танковой бригады, где служил Ваня. Такие встречи ветеранов бригады бывали не раз. Много тёплых слов было сказано о Ване. И хотя трудно было вспоминать о всём пережитом, о замечательных людях, погибших в войну, приятно было видеть, как бережно хранят ветераны память о своих боевых друзьях, о тех, кто так много сделал в самые трудные дни войны для того, чтобы одолеть проклятого врага".

В Вооруженных Силах СССР с 1938 года. В действующей армии в период Великой Отечественной войны с июня 1941 года. За два года войны старший сержант Любушкин участвовал во многих боях, но, пожалуй, самым ярким эпизодом стал бой возле села Первый Воин (Мценский район Орловской области). В тот день, 6 октября 1941 года наши войска встретились с основными силами мощной танковой группы Гудериана. О подвиге отважного танкиста рассказала фронтовая листовка: " ЛЮБУШКИН ИВАН ТИМОФЕЕВИЧ, родился 20 июля 1918 года в деревне Садовая (Мучкапский район Тамбовской области) в семье крестьянина. Русский. Окончил неполную среднюю школу. Танк старшего сержанта И. Т. Любушкина с первых минут боя был подбит вражеским снарядом и не мог двигаться. Но он принял бой и начал обстрел вражеских танков. На широком поле разразилась необыкновенная танковая дуэль. На расстоянии 1300 метров мужественный командир расстрелял одну за другой пять вражеских машин.

Но вот подоспевший немецкий тяжёлый танк пробил борт машины Любушкина. Ранил экипаж и перебил механизм включения скорости, водитель танка немедленно принялся за ремонт. Через некоторое время машина получила возможность дать задний ход, танк Любушкина сумел соединиться со своей колонной". Спустя несколько часов на отремонтированном танке старший сержант Иван Любушкин отправился выполнять новое боевое задание. Ожесточенное сражение шло до самой ночи. Уничтожив 9 вражеских танков, экипаж Любушкина тоже пострадал. От фашистского снаряда водитель Федоров был ранен и оглушен, а радист-пулеметчик Дуванов ранен в ногу. 10 октября 1941 года Ивану Тимофеевичу Любушкину было присвоено звание Героя Советского Союза. Награжден орденом Ленина.

В книге журналиста Ю. Жукова «Люди 40-х годов» есть рассказ И.Любушкина об этом бое:

«Я тогда под Первым Воином получил приказ выйти на левый фланг и занять место для танковой дуэли. Только доехали до назначенной точки — один снаряд попал в мою машину, но броню не пробил. Я сам сидел у пушки, скомандовал экипажу: „Даешь болванки! Посмотрим, чья сталь крепче“. И начал бить.

Снаряды все время стучали по нашей броне, но я продолжал огонь. Зажег один немецкий танк, тут же второй, за ним третий. Снаряды мне подавали все члены экипажа. Ударил в четвертый танк — он не горит, но, вижу, из него выскакивают танкисты. Послал осколочный снаряд — добил. Потом подбил танк.

В это время все-таки какой-то гитлеровец ухитрился, ударил мою машину в бок. Этот снаряд пробил броню и разорвался внутри танка. Экипаж ослепило. Чад. Радист Дуванов и водитель Федоров застонали. Находившийся в моем танке командир взвода лейтенант Кукарин — он только что вернулся из рейда, ходил с Бурдой — полез к водителю, видит — он оглушен. Кукарин помогает Федорову. Я продолжаю вести огонь, но тут слышу, как Дуванов говорит: „У меня нога оторвана“. Кричу Федорову — он в то время уже малость отдышался: „Заводи мотор!“

Федоров нащупал кнопку стартера, нажал… Мотор завелся, но скорости, кроме задней, не включались. Кое-как отползли задним ходом, укрылись за нашим тяжелым танком КВ. Там перевязали радисту ногу, убрали расстрелянные гильзы.
Надо было бы выйти из боя и произвести ремонт, но тут я увидел в кустах укрытые немецкие танки, которые вели огонь. Ух, очень хорошо они были мне видны, жаль их было оставлять.

У меня основной прицел разбит, но остался вспомогательный. Я говорю ребятам: „Даешь снаряды! Еще разок постукаемся“. И начал бить гадов.

Фашисты видят, что наш танк еще стреляет, — опять начинают нас бить. Один снаряд ударил по башне, не пробил, но внутри от удара отлетел кусок брони и ударил меня по правой ноге, которая была на спусковом приспособлении. Нога стала без чувств. Я подумал было, что ее уже вообще нет; теперь все, отстрелялся навсегда, как Дуванов. Но пощупал — крови нет, цела. Отставил ее руками в сторону, стал стрелять левой ногой. Неудобно. Тогда стал сгибаться и нажимать на спуск правой рукой. Так лучше, но тоже не очень удобно.

Кончая этот бой, я все-таки зажег еще один танк. Другие наши машины рванулись вперед, а у меня только задний ход. Я и вышел из боя. Сдал раненого санитарам, а моя нога сама пришла в чувство, и машину за два часа отремонтировали. И я еще раз ушел в этот день воевать».